Больные вопросы

- В ходе «прямой линии» президент Владимир Путин сообщил, что предлагал Кудрину вернуться на государственную службу, а также назвал его лучшим министром финансов в мире. Грядет ли возвращение Алексея Леонидовича в правительство?

- Сложилось впечатление, что Путин погрозил пальчиком Медведеву. Мол, можем и заменить, да только Кудрин сам пока не согласен. Будет такое возвращение или нет, знать мы не можем, но его появление на «прямой линии», тем не менее, знаково. Бытует мнение, что над нынешним кабинетом давно нависла угроза, и его могут представить виновником всех социальных бед. Кстати, назначение Медведева руководителем «Единой России» говорит о том, что от него могут избавиться вместе с самой «Единой Россией», место которой займет Объединенный Народный Фронт. Скорее всего, такой вариант есть, и условно называемые «путинцы» и «медведевцы» в высших эшелонах власти, вероятно, прилагают свои усилия вокруг этого варианта. Другое дело, что сам Путин – «медведевец», и действует он осторожно, мягко, с радикальными мерами не спешит.

- О каких еще отставках можно говорить в ближайшей перспективе?

- Трудно сказать. Ругают Ливанова (действующий министр образования РФ – прим. ред.), может, его уволят. Но дело не в том, кого могут убрать… Объявлением реальной «войны» могла бы быть отставка Дворковича (заместитель председателя правительства РФ), который, кроме прочего, выполняет символическую функцию «человека Медведева».

- О новых трещинах в тандеме заговорили на фоне кампании по борьбе с коррупцией. Некоторые эксперты считают, что кланы затеяли передел сфер влияния. А вице-премьер Игорь Шувалов и вовсе заявил недавно, что в антикоррупционной деятельности наличествуют перегибы. Как бы вы прокомментировали эти слова?

- Трудно назвать эти слова как-нибудь иначе, кроме как наглыми. Реальной борьбы с коррупцией, с моей точки зрения, не ведется. Точнее сказать, есть квоты, по которым чиновники определенного класса остаются неприкосновенными. Мы видим это по истории с Оборонсервисом. Экс-министра Сердюкова не посадили даже на домашний арест. Ведется борьба с низовой коррупцией, со взятками в среде врачей, учителей, участковых. Но, если врач получает пятнадцать тысяч рублей зарплаты, и берет восемь-девять тысяч за проведение операции, я бы на такое закрывал глаза. Конечно, когда берут по восемьдесят или по сто тысяч, и, вероятно, делятся с больничным начальством, - такие факты стоит выявлять и виновных наказывать. Но это не та коррупция, которая социально опасна. Другое дело – огромные откаты, которые получают высшие чиновники. Половина ресурсов всей страны служит интересам узкой группы людей. Социальные трансферы в некие южные республики более чем наполовину каким-то образом перетекают в аппарат местного руководства, в личное пользование. Вот где настоящая коррупция, с которой никто не борется. Коррупционная по сути своей, по своей структуре система закрытых аукционов, которая сформировалась в ельцинскую эпоху и которая продолжает действовать. Когда либералы цинично говорят, что во время приватизации ограбить людей не могли, поскольку у них и так ничего не было, это подлая клевета. Качество жизни среднего гражданина остается до сих пор чуть ли не в два раза ниже, чем в позднесоветскую эпоху. Все это можно назвать политикой искусственной бедноты.

- Тем не менее, в целом политическую ситуацию в стране можно назвать стабильной…

- Путин действительно является агентом стабильности. Но стабильность он понимает несколько своеобразно: не нарушать интересов тех групп населения, которые на нее, на эту стабильность, могут повлиять. Это две основных группы: олигархи и северокавказские диаспоры. А терпеливый народ пока не представляет угрозы для стабильности.

- Говоря о национальном вопросе, можно ли сказать, что миграция, внутренняя, из северокавказских республик, и внешняя, из Средней Азии, представляет серьезную угрозу российскому обществу? Оправдано ли менять лояльность таджикского режима на политику распахнутых ворот?

- Интересы России в Средней Азии понятны. Она отгораживает нас от Афганистана и Пакистана. Но борьба за эти интересы осуществляется бездарно. Политика задабривания того же Таджикистана не выдерживает никакой критики. В Душанбе уже давно нет никакого пророссийского лобби, там борются прокитайское лобби и проамериканское.

Относительно беспроблемны наши отношения с Казахстаном, и мигрантов из него едет в Россию меньше всего. Избыточный поток формируют мигранты из Таджикистана, Киргизии и Узбекистана. И то, что их тут принимают, в значительной степени объясняется политикой воров-предпринимателей и воров-чиновников, которые стремятся к наживе и использованию рабского труда. По сути, трудовые мигранты из Средней Азии – это штрейкбрехеры, которые демпингуют рынок труда. Этот фактор даже важнее межнациональной напряженности, происходящей из-за соседства разных культур.

Второе – проживание мигрантов. Приглашая их в Москву, в один из самых дорогих городов мира, власти обрекают их на подвалы и антисанитарию. В центре города, в подземельях возникают незаконные общежития. Я больше, чем уверен, хотя и не смогу доказать это в суде, что такая политика проводится с ведома Департамента ЖКХ мэрии Москвы и соответствующих структур в префектурах столицы.

Третье – это эпидемиологическая обстановка. Здоровье мигрантов оставляет желать лучшего. Справки, в основном, поддельные. Распространены туберкулез, гепатит, СПИД, венерологические заболевания. На самом деле Москва находится в предкатастрофическом состоянии в этом отношении. Власти молчат об этом, чтобы не пугать граждан.

Наконец, проблема усугубляется еще и тем, что далеко не все мигранты находят работу, порой им негде провести досуг, и они слоняются по улицам, порой в пьяном виде. Своих асоциальных элементов мы хотя бы не видим. Они чаще всего располагают квартирами, и проводят свое время там. А этих видим. ВЦИОМ, полностью лояльное к Кремлю учреждение, обнародовало данные своего исследования. 80% москвичей считают трудовую миграцию главной бедой города и возмущены настолько, что готовы к силовым акциям. Это ненормальное, опасное положение вещей.

- А что касается внутренних, а не внешних мигрантов, так называемых «лиц кавказской национальности»?

- К сожалению, эти наши сограждане ведут себя чаще всего агрессивно. Особенно это, в последнее время, касается дагестанцев. Если Кадыров и Евкуров, обладающие в своих республиках большим авторитетом, смогли несколько приструнить свою молодежь, то в дагестанской диаспоре прогресса не наблюдается. А в случаях столкновений кавказцев с русскими начинает работать избирательный сценарий, который обусловлен, во-первых, коррупцией, а, во-вторых, политикой умиротворения. Русских участников конфликта, как правило, изображают националистами, агрессорами и так далее. Кавказцев, если наказывают, то куда мягче.

Еще одна тема, значимая для Москвы: в городе около 80% малого бизнеса находится в руках натурализовавшихся выходцев из Южного Кавказа, народы которого внутри отличаются семейной сплоченностью, обостренным чувством национальной солидарности. В итоге русским остается в сфере малого бизнеса только что-то связанное с незаконными делами.

- Иначе россияне относятся к мигрантам из Украины, Белоруссии, а так же Молдавии. В последней сейчас, тем не менее, новая волна русофобии, которой удивляются даже прибалтийские чиновники. Чем может грозить молдавская ситуация?

- Да, выходцев из этих стран здесь воспринимают как русских или почти как русских, по-братски. Среди гастарбайтеров много и западных украинцев. Мало кто здесь будет различать, из Галиции к нам приехали или из Донбасса. Все свои. Что касается самих молдаван, то в массе они производят впечатление скорее аполитичных людей. Благодаря своей пассионарности определенная группа крайне-правой молдавской молодежи добилась политического успеха в этой стране, ее поддержали. Я разговаривал со многими молдаванами. Как правило, им совершенно не нравится румынизация, которая там происходит. Но при упоминании Приднестровья, у них словно отрастают клыки и когти. Пока относительно Приднестровья радикальных мер не предпринимается. Если начнут, то это грозит столкновениями и очень серьезными последствиями.

Что до русского меньшинства, в какой-то степени в плачевном положении этих людей они виноваты сами. Ведь не такова ситуация в Прибалтике, где талантливыми бизнесменами оказались, в основном, представители русской диаспоры. С одной стороны это вызвало зависть и ненависть титульных наций, с другой стороны несколько уравновесило силы и влияние. В Прибалтике русские жалуются, но заботятся о себе сами, и, кстати, как правило, если уезжают, то не в Россию, а в Евросоюз, пользуясь Шенгенской визой. Ничего подобного в Молдавии нет.

- Еще одной силовой линией напряжения в обществе, по крайней мере, если судить по публикациям в СМИ, остается религиозная ситуация в стране, борьба антиклерикалов в церковью, смещение политического дискурса в сферу православия. Что вы думаете по этому поводу?

- Религиозной ситуации в нашей стране скорее нет, чем она есть. И уж точно нет никакой клерикализации общества. Да, за последние двадцать лет люди осознали себя как православное общество. Очень многие из них, правда, далеки от понимания собственно православия, и, возможно, если бы углубились в это понимание, перестали бы считать себя православными. Но это вопрос этно-конфессиональной, культурной идентичности. И те силы, которые эту идентичность хотят сломать, демонстративно ее отвергают, вызывают законное раздражение. «Попов» в России традиционно не любят, но уважение к церкви при этом есть. Те же самые люди, которые ругают «толстобрюхих попов», резко отрицательно отреагировали и на выступление Pussy Riot. Правда, есть несколько маргинальных групп так называемых клерикалов и противостоящих им антиклерикалов. Но это на уровне оторванных от исторического генезиса субкультур «фа» и «антифа», только сильно меньше масштабом. При этом активисты-клерикалы своими действиями часто вредят имиджу православия в целом, а активисты-антиклерикалы неразрывно связаны с либералами и леваками, старающимися из всего раздуть шумиху.

Священноначалие в целом ведет себя взвешенно. Нельзя сказать, что в кадровом отношении церковь безупречна. Есть над чем работать, и такая работа ведется. Да, плохо, что есть узкая группа, так сказать, «гламурных монахов», которые периодически мелькают в скандалах с наездами или грубым поведением. От таких людей церковь обычно избавляется. Немного осталось и «стяжателей», на которых внимание заостряют левые СМИ. Это, в основном, духовники членов ОПГ или представителей шоу-бизнеса. Все это неприятно, но далеко от уровня структурной болезни или катастрофы. Чем еще могут вызвать священники раздражение у антиклерикалов? Тем, что бывают на телевидении? Но такая практика есть в любой стране, и негодование по этому поводу говорит о том, что негодующие просто не способны и не хотят жить в плюралистическом свободном обществе. Что касается предмета «Основы православной культуры», то и тут скандала не вышло. Предмет совершенно добровольный. Причем, выбрали его не так уж много людей, и многие не выбрали под давлением региональных педагогических организаций, где сидят атеисты.

Да, наши священники работают в армии и в тюрьмах. Но они не навязывают там никому своих услуг насильно. Не хочешь – не надо. И, надо сказать, в таких стрессовых обществах, какими в России являются тюремное и армейское, необходимость иметь диалог со священником сильно возрастает. Это психологически обусловленная вещь.

Что касается «Программы-200», подразумевающей строительство новых храмов в столице, то она мешает только тем самым маргиналам, у которых на все связанное религией случается такой же батхёрт, как у ученых-естественников, стремящихся в каждом удобном месте посрамить гадалок и мракобесов. Фактически же в Москве действительно много воцерковленных православных людей. В Москве и в Петербурге плотность религиозных людей гораздо выше, чем по стране. Православие давно стало «интеллигентской религией». И, если в центре Москвы храмов хватает, а иные стоят даже полупустыми, то в новых районах – нехватка катастрофическая.

И, чтобы завершить обзор религиозной ситуации, скажу о Святейшем Патриархе. Упреки в том, что он якобы призывает молиться на Путина – чистейшая ложь. Он лишь аккуратно напоминает, что всякая власть от Бога и что Путину в нынешней ситуации нет альтернативы. Но хорошо это или плохо, это действительно так. Альтернативы нет. И те россияне, которые уже разлюбили Владимира Владимировича, они – тоже за него, поскольку за наименьшее из зол. При этом Патриарх аккуратно же, исполняя свой пастырский долг, призывает крупный бизнес делиться с обществом, читает олигархам морали, грубо говоря. Это, я думаю, и было настоящей причиной информационной кампании против него.